NASAAN потратил много времени, прокладывая себе путь выхода из преследующей его тени своего легендарного отца. Помогали ему друзья Пруфа, которые увидели в нем что-то большее, чем отражение лучшего друга Маршалла.
Особую роль в воспитании молодого таланта взял на себя Ройс, и теперь они вместе появились вместе на интервью радиостанции Hot97.
Ведущие Эбро и Питер Розенберг начали с изучения истории NASAAN и того, как он сблизился с рэп сценой Детройта, которую возводил его отец. Особенно интересно было узнать, как Ройс начал наставлять молодого артиста?
Nasaan начал свой рассказ с того, как он работал в стриптиз-клубе Ройса. Его изложение было настолько невозмутимым, что он на секунду продал эту историю. Потом он быстро переключился на откровенный разговор:
Моим отцом был Пруф из D12, так что у них были дружеские отношения. В каком-то смысле мы с ним как семья. Я смотрю на [Ройса] как на дядю, и он взял меня под свое крыло. Я был на Death Jam под руководством Пола Розенберга и всегда приходил к нему. Потом я построил с ним действительно очень хорошие отношения, и с тех пор он стал для меня учителем и наставником.
NASAAN представился как рэпер, но рэп — лишь одна из граней его артистизма. Он вспоминает, как наблюдение за работой Эминема заставило его искать свой путь в культуре:
Я горжусь тем, что я с большего творческий артист. Рэп – это круто. Однажды я пошел в студию с Маршаллом, и он просто говорил о том, как сильно он ЛЮБИТ рэп. Я подумал: йоу, он другой; это не для меня. Мне нужно было найти свое, а я всего лишь творческий человек. Я снимаю и монтирую все свои музыкальные клипы. И они, кстати, сумасшедшие. И это не то, что я себя тут незаслуженно нахваливаю. Я думаю прямо сейчас мои видео одни из лучших. Они очень оригинальные.
Однако NASAAN рос не в Детройте, и школьные годы в Атланте оставили след на его стиле и влияниях, вспоминает молодой рэпер:
Мой отец ушел из жизни, когда мне было семь лет, это был 2006 год. После этого я поехал в Атланту и детство провел там. Мне пришлось расти и воспитывать себя. Я начал читать рэп в старшей школе. Дела набирали обороты, и я появлялся на MTV и Complex. Потом Пол Розенберг пронюхал об этом и вернул меня обратно. Именно тогда я начал снова вращаться вокруг этих парней, когда мне было 18-19 лет.
У Ройса есть своя версия истории детства Nasaan.
Мы с Пруфом отвезли его и моего сына в «Чак-И-Чиз», потому что они были одного возраста. И они моментально поладили. Это была один единственный момент, который мы с Пруфом разделили, прежде чем наша жизнь превратилась в цирк. Я не видел тебя [Nasaan] больше, до того момента, когда ты говорил, что я видел тебя на одном из концертов Маршалла. (фестиваль «Music Midtown in Atlanta», — уточняет NASAAN). Я видел его и не узнал. Потом он начал приходить в студию с моим сыном. Теперь они очень крутые, будучи взрослыми. Когда он начал приходить в студию с моим сыном, связь возобновилась, и я подумал: чувак, я помню тебя, когда ты был ребенком. У него то же лицо, у него лицо отца. Но я не знал, что в конечном итоге он окажется таким высоким. Это замкнутый круг. Это было то, к чему мы не прикладывали рук. Я никогда, в лаборатории, когда он пишет музыку, не держал его за руку. Наставничество — вот единственная моя роль.
Его отношения с Эминемом не такие близкие. Между ними существует определенная дистанция, но недостатка в поддержке нет, говорит Nasaan:
Мы в хороших отношениях. Любой момент, когда они мне нужны, они рядом. Мне не очень нравится их беспокоить или просто идти таким путем. Я все еще расту и пытаюсь во всем разобраться самостоятельно. Я всегда был таким. Странно, что ты спрашиваешь меня о моем отце, потому что я так много от него убегал. Потому что я думаю, что быть сыном рэпера – это так банально. Раньше я ненавидел говорить это людям. Но мне пришлось дорасти до этого и понять, что это в каком-то смысле благословение. Но именно поэтому я так долго отстранялся от этого, потому что даже сейчас мне кажется, что говорить об этом как-то странно. Я чувствую, что у меня недостаточно фундамента, на который можно было бы опереться, прежде чем мы приступим к этим разговорам. Но я настолько уверен в своей работе, что думаю, что, возможно, найдутся люди, фанаты моего отца или Маршалла, которые увидят мои записи и скажут: «Йоу, этот парень совсем другой».
Ройс понимает, что молодым талантам нужно пространство, чтобы расти и обретать свой голос, но он также знает, что им нужна поддержка и руководство. Он помнит, как с помощью Эминема его затянуло в этот бизнес, и каким потерянным он себя тогда чувствовал. Теперь Ройс задался целью:
У нас не было наставников со стороны OG. Я думаю, что нехватка наставничества — это самый большой пробел, который сегодня существует на рынке с точки зрения черной культуры, по той или иной причине. Я не собираюсь говорить, по какой причине, мы знаем почему. Когда мы с Маршаллом пришли, Маршалл топтал дорогу, а я шел прямо за ним. А все ребята, на которых мы смотрели как на богов, даже имена называть не буду, они просто смотрели на нас как на конкурентов. Они не спешили нас принимать. Было бы здорово получить признание от них. Я не говорю им в упрек, потому что понимаю, ход их мыслей. Я думаю, что игра подпитывает в нас дух соперничества, и мешает видеть потенциал того, чего мы можем достичь, проявляя солидарность. Как личность, я прошел через многое и чувствую, что не должен был пережить многое из того, через что мне пришлось пройти. Так что я определенно здесь не просто так. Это началось с моей трезвости. Как только я начал делиться и открыто говорить о своей трезвости, я начал получать от нее обратную связь и понял, что на самом деле помогаю людям своими словами. Это дало мне удовлетворение, которого я не искал; Я не знал, что мне нужно. Когда я начал действовать в направлении помощи или улучшения ситуации, я понял, что именно об этом и идет речь. Это вообще не обо мне. ты просто сосуд. Что ты можешь сделать с тем, что я даю тебе, чего я не даю никому? Что вы собираетесь предпринять и как вы собираетесь сделать мир лучше? Как вы собираетесь сделать людей вокруг вас лучше? Именно по этому пути я шел и делал это настолько намеренно, насколько это было возможно. Я стараюсь изо всех сил делиться как можно большим количеством информации, не превращаясь в банального старика, который все время проповедует.
Тем временем Nasaan сталкивается на своем пути с трудностями, о которых Эминем и Ройс не слышали, когда начинали свой путь. Близость к одной из самых влиятельных рэп-команд в мире может иметь свои преимущества, но одновременно это ставит его под прожектор, преследующий его по пятам. Но это также сделало его сильнее:
Соперничество одно из определяющих меня черт. Если я чувствую, что вокруг чего-то есть эдакий круговорот повествований, я буду изо всех сил стараться разрушить стереотипы. Люди знали обо мне, потому что Маршалл запостил меня или что-то в этом роде, когда я был подростком. Они меня постоянно дискредитировали. Конечно, я не был лучшим артистом, и мне еще нужно было кое-что доработать, и мне нужно было разобраться в себе. Но они смотрели только в одну точку. Я хотел избавиться от этого. После ситуации с Death Jam я почувствовал себя обделенным. Все пошло не так, как планировалось. Я чувствовал, что по сути проиграл в жизни. Как будто у меня был один шанс, и я его провалил. Больше всего, мне нужно было доказать себе, что нет, я не уйду просто так. Я превозмогу. И разрешу все это дерьмо. Именно тогда я начал снимать свои собственные видео. выкладывать всякую ерунду, типа: нет, вам придется меня принять. Я слишком хорош. И с тех пор для меня это только восходящая траектория. Я думаю, что это растет. Это часть жизни. Вы будете проигрывать. Но я понял, что потери — это не потери. В каком-то смысле это победы, это опыт. Так вы понимаете куда вам идти дальше, как двигаться и на что ориентироваться.
Ройс также рассказал о своем недавнем сотрудничестве с «Detroit Pistons» над созданием капсулы с мерчем, отдающей дань уважения J Dilla. Он также упомянул третий проект PRHYME, над которым работает с DJ Premiere.
